Небольшое собрание творчества поклонников Martyel по мотивам её песен.
В поисках кабачков (Ассиди)
Козлик (Ассиди)
Бешеная квадрига (Альдор)
Венок сонетов “Излом” (литературная игра)
Четырнадцатый сонет (Golden Dragon)
В поисках кабачков
Ассиди по мотивам песни В поисках Танелорна
Martyel и её квартире на Гражданке посвящается
Есть такое место во вселенной,
Где всегда накормят кабачками,
Только в этот край благословенный
Мы пути найти не можем сами.
Лишь когда обшаришь каждый дворик,
Напугав всех криками: «На помощь!»,
Ты войдешь в ворота Танелорна,
Чтоб отведать там желанный овощ.
Заблудившись в дебрях новостроек,
Ты познаешь, что такое Хаос.
Кто же это столько понастроил,
Что прямых дорог и не осталось.
Здесь тебя хотят запутать, что ли?
Всюду одинаковые зданья…
Ты как будто чьей-то злою волей
Обречен на вечные скитанья.
Лишь когда последние трамваи
Отгремят и стихнут понемногу,
Сам того совсем не ожидая,
Вдруг найдешь ты верную дорогу.
И взбежав по лестнице проворно,
Отыскав с заветной цифрой двери,
Ты войдешь в ворота Танелорна,
Только кабачки уже там съели.
Козлик
Ассиди по мотивам песни Апокалипсис
Из дремучего леса никто не уйдет живым,
Кровь людей и зверей одна и она красна.
И никто не узнает и память растает, как дым,
За стремленье к свободе своё ты получишь сполна.
Только серенький козлик не верил разумным речам,
Что твердят – зачем тебе воля, ведь лучше покой,
Что в уютном хлеву тебя не коснется печаль,
И совсем ни к чему узнавать, что за мир за стеной.
И решил наш козлик, что лучше из дома бежать,
Но свободным не просто жить в этом мире рабов,
“Справедливые судьи” решили его наказать,
И наткнулся в тёмном лесу он на серых волков.
А кому-то вечная жизнь и дорога в рай,
А кому-то рожки да ножки вечно хранить,
В этом проклятом мире свободным легко умирать,
Только кто же сумеет свободе других научить?
Из дремучего леса никто не уйдет живым…
Бешеная квадрига
по мотивам песни Бешеная квадрига.
Что в Заходском нынче творится?
Почему в мертвятнике вся игра?
Значит, снова ночью монстрам не спится –
Значит, так задумали мастера!
Главный мастер лично достал свой меч –
Значит, поздно шкуру свою беречь!
Видишь – бешеная квадрига
По игре победно несется вскачь,
Это бешеная квадрига,
Hа пути её только скорбный плач,
Hа пути её только скорбный плач.
Кто ты, мастер на белом коне?
За спиной рюкзак, в нем квэнта игры,
Знают все, что главному судей нет,
Hо не верят многие до поры:
Будь ты демон, призрак или дракон –
В его власти любой изменить закон!
Видишь – бешеная квадрига
По игре победно несется вскачь,
Это бешеная квадрига,
Hа пути её только скорбный плач,
Hа пути её только скорбный плач.
Кто ты, мастер на красном коне?
Hа плече ремень, на ремне пулемёт,
Он в сердцах людей разжигает гнев,
А потом оружие им даёт!
Его видя, смертный, сомкни уста!
Ведь ему любая подвластна сталь!
Видишь – бешеная квадрига
По игре победно несется вскачь,
Это бешеная квадрига,
Позади неё только скорбный плач,
Позади неё только скорбный плач.
Кто ты, мастер на чёрном коне?
За спиной весы, калькулятор в руке,
Скоро станет вам головы ценней
Колбаса, что спрятана в рюкзаке!
Там, где он пройдёт – там умрут поля,
И навеки станет золой земля!
Видишь – бешеная квадрига
По игре победно несется вскачь,
Это бешеная квадрига,
Позади неё только скорбный плач,
Позади неё только скорбный плач.
Кто ты, мастер на бледном коне?
Карандаш в руке и ужас вокруг –
От него и Смерти спасенья нет,
И никто его не избегнет рук!
Что там деньги, слава, любовь, молва –
После смерти будешь пилить дрова!
Видишь – бешеная квадрига
По игре победно несется вскачь,
Это бешеная квадрига,
Hа пути её только скорбный плач,
Позади неё только скорбный плач.
Венок сонетов “Излом”
Литературная игра по мотивам незаконченного венка сонетов “Излом”, задачей которой было этот венок дописать. Игра организована Дарьей Булатовой.
1.
Я низведён до мизера основ,
Уловлен в сети путаных мистерий
Безумьем экстатических истерик,
Устами сладкозвучных болтунов.
Дитя, поэт и ветреный цыган
Стократ достойней миртовой короны.
А кто прослыл адептом посвящённым,
На самом деле – мерзостный профан.
О, как небрежно росчерком пера
Растят очередной бумажный храм
Иные “соломоны” и “хирамы”,
Забыв, что время всё ввергает в тлен!
Мир корчится в геенне перемен,
Распятый по вершинам Тетраграммы.
2.
Распятый по вершинам Тетраграммы,
Проклятый бог, благословенный бес,
Зализываешь огненные шрамы,
Оставленные оргией словес.
Бред! Не объять Незримое словами, –
Ни приторным елеем тропаря,
Ни кровью рун в подножье алтаря.
Ты шепчешь им безгласно – я не с вами!
Но всяк тебя выдумывает всуе,
Но всяк тебя по-своему рисует.
Ты сам забыл, что скрыто под сукно
Сплетенья благочестья и порока.
Твой путь земной – без цели и без срока,
Тинктурой слов исторгнутый из снов.
3.
Тинктурой слов исторгнутый из снов
Каких богов, трепещет мир на грани
Небытия? Учение пресно,
Усилья тщетны. Как заноза в ране,
Бесцелен путь. А истина проста,
Единый сонм смыкающихся истин:
Кто чужд земной и неземной корысти, –
Лишь те войдут в небесные врата.
Лишь те познают Бездну и Полёт,
Лишь те, в ком Пламя Вечности поёт,
Сжигая в пыль бессмысленности граммы.
И болью, возведенною в экстаз,
В них прорастает звонкий парафраз:
Я – мудрость фарса. Я – наивность драмы.
4.
Я – мудрость фарса, я – наивность драмы.
Ты – вечности сияющий оплот.
Нам никогда не быть с тобой на равных…
Но сила, что вращает небосвод,
В руке моей берет свое начало.
О, эта боль, что право мне дает,
Стрелой огня пронзая небосвод,
Петь, что бы эта песнь ни означала!
Познанья глубины и силы рифм
Искали руки и терзали гриф.
К ногам твоим я брошу горстку нот
Ты усмехнешься, видя: слишком мало!
И спросишь еле слышно и устало:
Ты алчешь тайн, блаженный идиот?
5.
Ты алчешь тайн, блаженный идиот?
Ты получаешь дивиденд из кассы,
Которая не поддается массам,
Какой распоряжается народ.
Не знавший ни стихов, ни заклинаний,
Рубеж последний. Ласковая грусть.
Я не вернусь, ты слышишь, не вернусь!
Не надо мне ни славы, ни медалей.
Вертится глобус, теплится огонь,
Летит стрела и всхрапывает конь,
Но как мне в самом деле, надоели
Все эти неуемные дела!
И чистит мою душу добела
Послушный раб вселенской карусели.
6.
Послушный раб вселенской карусели?
А может, неразумное дитя,
Забытое, оставленное всеми?
Сок утирая, мякотью хрустя,
Адам познал не звездные соцветья,
Не тайны вызревающей руды,
Но злую ломкость облачной гряды,
Издевку мимолетного столетья.
Уходит одинокий человек
За черный занавес горячих век,
Коль глупость и гордыня отшумели.
Ты хочешь знать, куда везет Харон?
И даже улыбаешься хитро.
Но Знанья плод – секрет полишинеля.
7.
Но знанья плод – секрет Полишинеля.
И что с того, все знают обо всем.
Я ухожу под утро в новый дом,
Где недопили или недоели.
Я мог бы ждать, но не могу терпеть,
Я мог бы верить, но хочу бояться –
И я готов незнанию отдаться,
Но неизвестность – маленькая смерть.
Смотри на мир сквозь алое кольцо,
И презирай заезжих мудрецов,
С такой дороги всякий не свернет.
Мы бросим семя в нежные уста,
И я предупреждаю неспроста –
Во всём и в каждом зреет этот плод.
8.
«Во всем и каждом зреет этот плод
С запретного, – что за банальность! – древа» –
Мне говорит серебряная дева,
В чьих жилах кровь от Евы не течет.
Слова кофейной горечи полны,
Чертой упрямой боли сжаты губы.
А все же нас она за что-то любит,
Хотя мы ей и не были верны.
В душе моей, как тоненький росток,
Как солнца луч, такой простой и зримый,
Как наконец распутанный клубок
Легко и страшно вспыхивает имя.
Я говорю в ответ на девы зов:
Как сладко плыть рекою мудрецов!
9.
Как сладко плыть рекою мудрецов!
Но горько ль плыть в обратном направленье,
Ее напор и все ее стремленье
Преодолев усилием гребцов?
Так кто-то все гребет – и все не прав,
А кто-то по течению – покоясь,
А кто-то вброд, промокнувши по пояс
В объятьях водных длиннокосых трав.
А кто и вовсе не идет из дома,
Готовит там, где все до слез знакомо,
Омлет на завтрак, не разбив яйцо.
Не зная берегов, струи не чуя,
Внутри ли, в бесконечности ль кочует,
Свивая мироздание в кольцо.
10.
Свивая мироздание в кольцо
Слилась с дорогой дня дорога ночи,
И чье-то незнакомое лицо
От шага к шагу делается четче,
И слышен звук – пронзительнее прочих,
И рядом с ним другой – неумолим,
Как ясный звон разбившихся пророчеств,
…как этот стон, что мог бы быть моим.
И песня безъязыкая течет,
И кровь с золой смешались на бумаге,
Соединив бесчестье и почет
В кольце одной единственной присяги,
Где спит времен неумолимый счет
Немой змеёю на незримом стяге.
11.
Немой змеёю на незримом стяге
Простерлась вечность, временем шурша.
Бездомные и нищие бродяги,
Бредем на свет, и нас ведет душа.
Бредем во тьме, друг друга окликая,
На тихие покойные поля,
Где травы безмятежно израстают,
где плещут родники из хрусталя,
Где слава и позор равно ничтожны,
где сила меч свой убирает в ножны,
Где небо проливается в глаза…
Душа поет, ведет нас в эти сети,
И, древний бык, что путника заметил,
Трепещет Алеф, чувствуя азарт.
12.
Трепещет Алеф, чувствуя азарт
Начала первых дней творенья мира
Божественный притягивает взгляд
Черта, что твердью воды разделила
Над бездною протянутая нить,
Что страстно ждет ступней канатоходца.
Ждет игрока, рискнувшего испить
Жар синевы небесного колодца.
Вступить в игру – не пешкой, а творцом, –
Благословенье или искушенье?
Для Землю превратившего в свой дом,
Познавшего презренье и сомнения?
Он мог бы позабыть про небеса…
Но пляшет Шин, смеясь ему в глаза.
13.
Но пляшет Шин, смеясь ему в глаза,
и опадают лепестки рубедо.
Он смотрит в бездну – и идет назад,
Но буквам больше не сложиться в кредо.
Камелии роняют целиком
Свои цветки. Ему хотелось красный,
Но выпадает белый. И по ком
Звонят колокола – звонят напрасно.
Теперь он, возрожденный, возлежит,
Но скоро в путь. Вот новый Вечный Жид.
Перо ступает красным по бумаге.
Из всех древесных для него пород –
Лишь голый стебель древа Сефирот –
Лучом в обломках ритуальной шпаги.
14.
Лучом в обломках ритуальной шпаги,
Мечом в осколках рëберных костей,
Чумным врачом, исполненным отваги
В отсутствии хороших новостей –
Я был и тем, и этим, и другим,
Ничем и всем, упал, воспрял, поднялся.
В остатке между тем собой остался,
Но не унялся и придумал гимн:
Я магию времëн освою сам,
Я брошу вызов числам и часам,
Дойду до истинных значений слов,
Чтоб никогда, в покое и в пути,
Мне не пришлось с тоской произнести:
“Я низведëн до мизера основ.”
15. МАГИСТРАЛЬНЫЙ СОНЕТ
Я низведён до мизера основ,
Распятый по вершинам Тетраграммы,
Тинктурой слов исторгнутый из снов.
Я – мудрость фарса. Я – наивность драмы.
Ты алчешь тайн, блаженный идиот,
Послушный раб вселенской карусели?
Но Знанья плод – секрет полишинеля:
Во всём и в каждом зреет этот плод.
Как сладко плыть рекою мудрецов,
Свивая мироздание в кольцо
Немой змеёю на незримом стяге!
Трепещет Алеф, чувствуя азарт.
Но пляшет Шин, смеясь ему в глаза,
Лучом в обломках ритуальной шпаги.
Четырнадцатый сонет
Golden Dragon. Отдельное дописывание венка сонетов “Излом”
Лучом в обломках ритуальной шпаги
Искрится солнце прямо мне в глаза.
Увы, мне больше нечего сказать,
Цикл завершён. Безумному бродяге,
Что прямо в Бездну смотрит без боязни,
Я тайны открывал — и вот сейчас,
На эшафоте ритуальной казни,
Нас увидали сотни тысяч глаз.
Путь вёл сюда. Пора поставить точку.
Осталось только выпить по глоточку
И положить бумаги под сукно.
В который раз, нелепо, бестолково,
Спиральный вихрь вознёс меня, и снова
Я низведён до мизера основ.